|
ПОДХОДЫ К ИСТОРИИ И ТЕОРИИ ЭТНОГЕНЕЗА ТАТАРСКОГО НАРОДА 1. Формационный подход в историческом познании ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ФОРМАЦИЯ - согласно марксистской концепции исторического процесса, общество, находящееся на определенной ступени исторического развития, исторически определенного типа общества. В основе каждой общественно-экономической формации лежит определенный способ производства, а производственные отношения образуют ее сущность; вместе с тем она охватывает соответствующую надстройку, тип семьи, быт и др. История общества представляет собой процесс развития сменяющих друг друга в результате социальной революции первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической формаций. 2. Цивилизационный подход в историческом познании В основу культурно-исторической интерпретации легла идея локальных цивилизаций. Ее суть заключается в том, что история человечества рассматривается как пространство, заполненное самобытными регионально-культурными организмами или локальными цивилизациями. Каждая из них в своем существовании и развитии подчиняется органическому принципу, проходя стадии рождения, становления, расцвета, упадка и гибели. В этом смысле рационалистическая концепция истории оказывалась описанием не всемирной истории, а только одной из локальных цивилизаций — европейской. И даже положение о конце истории, выдвинутое Гегелем и молчаливо признававшееся марксизмом, видевшим в революции скачок в царство свободы, решительный разрыв с прошлым (гибель капитализма — только иное выражение шпенглеровского «заката Европы»), отвечало духу теории локальных цивилизаций. Она несет на себе ощутимую печать органицизма, в данном случае — влияния со стороны дарвиновской теории эволюции видов с ее движущим фактором борьбы за существование и запретом на межвидовое «скрещивание». Локальные цивилизации стремятся к обособленности, контакты между ними рождают конфликты и могут только ускорить гибель одной из них. Кризис идеи всемирности истории, обусловленный неудачей рационализма в ее обосновании, стал одним из источников этой теории. Другой ее источник — чрезмерное давление теоретической конструкции на область фактических данных, рост которых приводил к дальнейшему противоречию между собственно историческим исследованием и его теоретико-методологическими основаниями («если факт не укладывается в рамки теории, тем хуже для факта»—Гегель). Специфика исторического факта (его «однократность» и неповторимость, его отнесенность к прошлому и недоступность непосредственному наблюдению и фиксации и т. п. в отличие от фактов естествознания) обусловила появление историко-социологического номинализма, утвердившего принципиальное различие между науками о природе и науками о духе. Причем в констатации этого обстоятельства сходились представители таких диаметрально противоположных течений, как неокантианство (Г. Риккерт) и философия жизни (А. Бергсон). Вообще, оба эти направления в философии, первое из которых утверждало самоценность и автономность культуры перед лицом жизненной стихии, а второе — приоритет жизни перед культурой как миром мертвых, окаменевших форм прошлого исторического опыта, тяготевшего над современностью, сыграли решающую роль в становлении теории локальных цивилизаций. Третий источник—тенденция перерастания европейских государств того времени в империи — многонациональные образования, объединенные общностью языка, территории и того жизненного духа («воли к власти» — Ницше), который питал стремление к росту за счет поглощения слабого, к борьбе за существование и передел мира и проявлялся в откровенно расистских и геополитических концепциях германских, французских, английских, российских («евразийство») историков и философов, в идеализации варварства («нибелунги» в немецкой культуре, «скифы» и «гунны» в поэзии русских символистов и т. д.). Более или менее законченную разработку теория локальных цивилизаций получила в работах историков Н. Данилевского (Россия), О. Шпенглера (Германия) и А. Тойнби (Англия). Научное значение этой теории заключалось в том, что она вскрыла ограниченность рационалистической концепции истории и дала толчок для дальнейшего развития исторической науки, обретения ею теоретической самостоятельности, а также способствовала развитию этнографических исследований народов Америки, Африки, Австралии, Полинезии и др., находящихся на первобытной ступени общественного развития. Эта теория способствовала преодолению европоцентризма, создала предпосылки для непредвзятого, объективного изучения иных культур. Тем самым была существенно расширена предметная область исторических фактов, на основе чего возникли новые подходы к решению проблемы всемирности истории, в частности, вопроса о месте России в мировой истории. В связи с кризисом господствовавшей в нашей науке марксистской концепции истории внимание научной общественности привлекает цивилизационная интерпретация. Понятие цивилизации зачастую рассматривается как некая замена базовому для марксизма понятию общественно-исторической формации. С нашей точки зрения, такая замена выглядит чисто формальной процедурой, мало что меняющей в содержании философско-исторических представлений и лишь имитирующей отход от марксизма. Во-первых, само понятие цивилизации возникло и разработалось в рамках рационалистической концепции истории, заключавшей в себе (в том или ином наборе) общественные элементы цивилизационного подхода (теория гражданского общества, правового государства, учение роли экономики в общественном процессе). Во-вторых выше мы уже анализировали опыт теории локальных цивилизаций, в рамках которой понятие цивилизации противопоставлялось понятию формации. В последние годы большой интерес вызывают работы русского историка Л. Н. Гумилева. Опираясь на установки теории локальной цивилизации (прежде всего на работы Н. Данилевского и историков «евразийского» направления), он рассматривает в качестве базовой структуры исторического процесса этнос — общность людей, населяющих определенную территорию и объединенных действием пассионарного духа (биопсихической энергии, рождённой сочетанием собственно этнических, географических, климатических условий жизни этой общности). Под влиянием пассионарного духа этнос выходит из состояния равновесия с окружающей природой и социальной средой, обретает историческую динамику. Он ведет завоевательные войны, создает государство и культуру. По мере затухания пассионарной энергии, растрачиваемой в исторической деятельности, этнос снова растворяется в природной и социальной среде, становится добычей иных поднимающихся цивилизаций, поглощается ими, час бесследно исчезает, входя в состав нового этноса (супе этноса). Так, в истории России он выделяет две цивилизации: Первая — Древняя Русь, киевско-славянский суперэтнос существовавший в бассейне Днепра. Фаза затухания пассионарной энергии пришлась на XII—XIII вв., когда он распался под ударами татаро-монгольских кочевых племен. Вторая — Московско-Петербургская Россия, великорусский этнос, возникший в XIV в. из обломков славянского суперэтноса, финно-угорских племен и часть монгольских завоевателей, ушедших из Золотой Орды. 3. Булгарская теория этногенеза татарского народа Этническая история древних татар уходит в далекое прошлое. В процессе продвижения к целостности древнетатарский этнос прошел несколько стадий. Начальная стадия. Точка отсчета этногенеза древних татар находится в "бесконечной дали", и невозможно определить, когда сформировались предки имэнцев и тюрков из рода Чина. Известно лишь, что в результате смешения части имэнцев с тюрками из рода Чина начался процесс формирования хуннского этноса. Века и годы текли непрерывной чередой. Возвышались отдельные племена и роды, а другие уходили с исторической арены, превращаясь в этнический материал для формирования новых этносов. Так случилось и с крупнейшими и древнейшими этносами Центральной Азии — хуннами и динлинами. Смешавшись друг с другом, они дали жизнь новым тюркоязычным этносам. Первая стадия. Она началась в конце первого века нашей эры. От прежде единого этноса обособился хуннский род ХЭ-СУ ("люди реки"). Этот род свое название получил не только потому, что обитал на берегу реки, но и потому, что вся его жизнь была связана с водой и проходила на воде в прямом смысле. В речных мелководьях члены этого рода ставили на сваях шалаши из камыша, охотились на водоплавающую птицу, ловили рыбу. Хуннский род Хэ-Су смешался с одним из динлинских родов. Динлины имели высокий рост, белый цвет кожи, румяное лицо, рыжий цвет волос, зеленые или голубые глаза. У динлинов, смешавшихся с китайцами, были карие глаза. Они занимались охотой и рыболовством. Их прародиной была южная окраина пустыни Гоби. Впоследствии они закрепились в долине Хуан Хэ (Желтая река). К концу IV века до нашей эры их оттуда вытеснили китайцы. В конце IV в. н.э. последние крупные группы динлинов ушли на север, в районы Алтайско-Саянского нагорья. Динлины не отличались "привязанностью к родине, они покидали последнюю, когда условия жизни в ней изменялись" . Достоверных сведений о языке динлинов нет. Китайские историки писали, что "в их языке много птичьих звуков". Динлины были храбрыми. Они всегда сражались в авангарде китайских войск. Китайские историки писали о них так: у динлинов "сердце тигров и волков". Хунны и динлины, как крупные этносы, имели множество ответвлений. Одни роды жили в восточных районах Монголии и Северного Китая, другие — далеко на западе, третьи — на севере, четвертые — на юге. Поэтому у отдельных родов выработались свои языковые и бытовые различия. Степень смешения была различной. В результате у одних новых тюркоязычных этносов больше проявились антропологические характеристики гуннов, у других— динлинов. Поэтому возникший в результате смешения хуннов и динлинов новый тюркоязычный мир был одновременно и единым, и многообразным. Этносы, возникшие в результате смешения хуннов с динлинами были тюркоязычными. К их числу относились уйгуры, кипчаки, алтайские татары и т.д. Вторая стадия. Новый род, возникший в результате смешения хуннского рода с одним из динлинских родов, переместился к берегам Амура. Хунны эту реку называли Аикара, а китайцы -Хэй-шуй. На новом месте прежнее родовое наименование несколько видоизменилось и приобрело форму су-шень. В начале нашей эры тюркоязычные сушеньцы были покорены маньчжурским племенем илу. Маньчжуры — прямые потомки имэнцев, о которых речь шла в первом разделе лекций. Маньчжуры жили от рек Аргуни и Сунгари до Тихого океана. Их язык отличался и от тюркского, и от монгольского. Илу говорили на одном из наречий тунгусо-маньчжурского языка. Они были невысокого роста (самые высокие имели рост 152 см), имели веселый нрав, общительный характер. По отзывам китайских историков, в отношении умственного развития илу стояли выше многих своих соседей. Они исповедывали шаманизм и, подобно своим предкам имэнцам, очень метко стреляли из лука. Илу жили в шатрах конической формы, покрытых шкурами. До покорения сушеньцев илу обитали по берегам реки Сунгари (приток Амура). На берегах Амура произошло смешение сушеньцев с илу. Третья стадия. Новый этнос стал известен под названием УГИ. Смешавшиеся с сушеньцами илу быстро утратили свой язык. В то же время илу оставили заметные следы в языке, этническом характере и облике уги. Прошли века. Уги стали многочисленным этносом. Они расчленились на семь больших племен, а в VII веке — на 16. Они занимали среднее и нижнее течение р. Сунгари. В исторических источниках не сохранились названия всех племен. В китайских источниках сохранились наименования лишь отдельных, наиболее могущественных племен. Китайские историки распространяли название возвысившегося, доминирующего племени на весь этнос уги. Последовательно возвышались следующие племена: Амурское племя. В китайских источниках название племени зафиксировано в форме "хэй-шуй-бу". Племя МО-ХЭ. Название в переводе с китайского означает "люди на коне". В VII веке это доминирующее среди уги племя перекочевало с берегов Аргуни к берегам озера Буйр-нор. Так началось перемещение предков древних татар на юг от реки Амур. Кроме того, в процессе жизнедеятельности предков древних татар лошадь стала занимать ведущее место. Наименование уги сохранилось лишь за одним из племен. В Маньчжурии это название сохранилось до конца XVI в. Племя ШИ-ВЭЙ. Первоначально это был один из родов племени МО-ХЭ. К середине IX века этот род превратился в крупное господствующее племя. Наименование МО-ХЭ удержалось за населением Амурской долины ниже р. Сунгари. В VII веке маньчжуры покорили все племена этносистемы уги. В результате смешения уги с маньчжурским этническим компонентом возникло племя цзубу. В период правления в Китае династии Ляо (X век — первая четверть XII века) китайские историки именовали всю этносистему уги Цзубу. Первоначально цзубу было одним из родов МО-ХЭ. В начале IX века это было уже крупное племя. Оно отпочковалось от других близкородственных племен этносистемы уги и откочевало на юг к Ордосу. ОРДОС—это волнообразное плоскогорье в юго-восточной Монголии, с востока, запада и севера ограниченное рекой Хуанхе (Желтая река), а с южной стороны окаймленное горными хребтами. В XI веке цзубу перекочевали к озеру Далай-Нор. Здесь они начали жить в шатрах. Татаньцы. Маньчжуры словом "та-тань" обозначали шалаш. Людей, живших в шалашах, они называли татанъцами. В китайских источниках форма "та-тань" впервые встречается в 842 г. Чаще всего китайцы употребляли этноним "да-да" или "да-дань". К концу XI века этноним "татаньцы" стал общесобирательным наименованием для всех племен, вошедших в этносистему уги. Татаньцы захватили обширную территорию от озера Далай-нор до озера Убсы в юго-восточной части Алтайских гор. Название племени татань было перенесено на новую территорию обитания. Впоследствии она стала называться Халха. Татары. В XII веке название этого племени стало общесобирательным наименованием для всех племен этносистемы уги. Линия их этноразвития началась в начале нашей эры. Первоначально это был один из родов уги. Их прародина — побережье Аргуни. Свое название древний род получил от характерной особенности местности проживания и способа жизнедеятельности. Излюбленным местом расселения древних татар был район речного мелководья. На сваях они строили платформу и на нее ставили шалаш (татань), занимались охотой на водоплавающую птицу и рыболовством. Иными словами, вся жизнедеятельность членов древнего рода была связана с речным мелководьем. Историк Б. Б. Бамбаев в 1929 году писал: "Само слово "татар" по-монгольски означает "мелководье". Слово "татар" образовалось, видимо, из двух слов: "татур" - "протока, рукав реки" и "тар" - "узкий, мелкий, неглубокий". Первоначально татары селились на изломе реки, при ее повороте и по берегам речных протоков. ВЫВОДЫ: 1. Древние татары были народом смешанного типа. Этнос-основой по отношению к ним выступала этносистема уги. Этнос уги сформировался в результате смешения тюркоязычных хуннов с, возможно, финноугороязычными динлинами и маньчжуро-язычными илу. Следовательно, уги возникли в результате смешения самых многочисленных и могущественных этносов центрально-азиатского историко-культурного региона: хуннов, динлинов и маньчжуров. Тем самым этнический фундамент древних татар оказался прочным и жизнеспособным. Некоторые нравы, обычаи, черты государственного строя, характерные для хуннов, динлинов и маньчжуров, были присущи и древним татарам. 2. Первоначально татары были одним из родов этносистемы уги. Формирование этнического ядра татарского рода завершилось в своих основных чертах примерно к середине VI века. В XII в. наименование этого рода стало общесобирательным для всей системы уги. Неслучайно хивинский хан и автор книги "Родословное древо тюрков" Абуль Гази писал: "Имя этого народа очень известно с древних времен". 4. Золотоордынская теория этногенеза татарского народа Золотоордынский период имеет важное значение в истории татарского народа и его этногенезе. Приход монголо-татарских орд в Восточную Европу, в том числе и Булгарию, не привел к каким-либо серьезным этническим изменениям. Население Волжской Булгарии всегда себя противопоставляло и монголам, и золотоордынским татарам. Население Булгарии сумело сохранить не только свою экономическую и политическую автономию, но и свою этническую чистоту. Ни письменные, ни археологические материалы не показывают изменение ни бул-гарской культуры, ни этноса в это время. Булгары эпохи Золотой Орды полностью сохраняли свою преемственность с булгарами, жившими в домонгольский период. Характерно, что булгары упорно противились попыткам называть их татарами. Это имя в XIII—XV вв. так и не получило какого-либо распространения в Булгарии. В период Золотой Орды происходит распад основной территории Булгарии. Еще во второй половине XIII века от Булгарии отходит ее юго-западная часть по волжскому правобережью. Здесь не позже рубежа XIII—XIV в. создается зависимое от Золотой Орды Наровчатское княжество с центром в г. Мухше. В это княжество вошли земли по Суре, Мокше и Волге, заселенные потомками булгаризированных буртас, которые в источниках уже называются моджарами-мёщеряками. Поэтому выделение Наровчатского княжества следует рассматривать как реальный шаг по пути оформления татар-мишарей. Имеющиеся материалы показывают, что культура Наровчатского княжества во многом была преемственна с культурой Волжской Булгарии домонгольского периода. Одновременно шел процесс выделения этнической основы другой группы поволжских татар-казанских, завершившийся уже в условиях Казанского ханства. Литература: 1. История России с древнейших времён до 2-й пол. ХIХ в. Курс лекций / Под ред. Б.В.Личмана. Екатиринбург: УГТУ, 1994. 2. 3. 3. Мифтахов. Курс лекций по истории татарского народа: Казань: КГПУ, 1998. История Татарской АССР. Под ред. д. и. н. М.К.Мухарямова. Казань, Таткнигоиздат, 1980. ВЫПОЛНИЛ: Евтешин М.Л., студент гр.906 исторического факультета НФ КГПУ |